«Служба»
На «службу» мы мечтали попасть с первых месяцев пребывания в части. «Службой» назывался выезд в Москву на поддержание правопорядка. Варианты были разные. К примеру, после взрыва между станциями "Автозаводская" и "Павелецкая" вагоны стали проверять солдаты из нашей дивизии. Их задачей был поиск «ничейных» сумок и других вещей. Другим вариантом был выезд на большие мероприятия (концерты, футбол, праздники), где солдаты стояли в отцеплении или патрулировали территорию.
Почему же мы хотели попасть на «службу»? Во-первых, многие никогда не видели Москву, во-вторых, это была возможность вздохнуть чуть свободней, посмотреть на девушек, дорогие машины, гражданскую жизнь одним словом. В-третьих, это была реальная возможность добыть деньги или же просто поесть чего-то сладкого (ох как хочется в армии сладкого). Я скажу тебе, дорогой читатель этих строк, что народ у нас очень добрый и отзывчивый. И я в этом убеждался не раз на своем опыте и опыте своих друзей.
Помню свой первый выезд на «службу». Мы стояли вдвоем с другим солдатом на платформе станции метро. К нам подошел мужичок лет 45 и тихонько, чтобы никто не видел, сунул в руку солдату 10 рублей мелочью, сказав, что они вам пригодятся. И это не было чем-то редким и необычным. Сумма в данном случае значения не имела, т.к. человек дал деньги от души. В другом случае, какой-то мужик угостил парней из соседнего взвода обедом (привел их в кафе и оплатил всё, что они заказывали). Счет был на пару тысяч рублей. Плюс к этому он купил им несколько блоков дорогих сигарет (Marlboro, Camel).
И меня угощали, но скромнее, хотя здесь душу греет сам факт. Будучи на службе я пошёл купить в ларек шоколадку. Там стояла группа парней. Отстояв очередь, я купил шоколадку, а парень стоявший рядом спросил – «Служивый, а чё так скромно? Может, чего еще хочешь?». Я помялся и сказал, что водички какой-нибудь бы купить, но денег уже нет. «Нет проблем» сказал парень и купил мне большую бутылку пепси. «Может еще, чего хочешь?», спросил парень. Но я, поблагодарив его, отказался и поспешил спуститься обратно в метро на пост.
Но выше описанные случаи — это скорее удача. Обычно же деньги приходилось добывать самому. Делалось это банальным образом – попрошайничеством. Подходишь к человеку и спрашиваешь «нет ли у вас лишней мелочи?». Сейчас со стороны это может показаться низким, недостойным и бог еще знает чем. Но в тот момент. От этой мелочи зависело многое. В первую очередь на неё можно было купить конверты с марками, которые доходили в четыре раза быстрее до адресата, чем обычные солдатские письма и отправить письмо Маме, любимой девушке, друзьям. Можно было позвонить домой, купив телефонную карточку и услышать голоса родных и близких. Или купить самую дешевую шоколадку, о которой так мечтаешь в первые месяцы службы.
Попрошайничество было довольно заметным явлением, о нём частенько говорили полковники на утренних разводах. Но сама система порой толкала на это солдат. Дело в том, что нас привозили в Москву примерно в 12 часов, а обратно привозили 1-2 ночи (по приезду нас кормили ужином). За это время никакого обеспечения едой или водой не было. Давалось время «на обед» но как обедать, где обедать, не говорилось.
Я ездил на «службу» три раза и в двух случаях было именно так. Обычно на таких выездах «деды» сами не попрошайничают, это делают молодые духи и отдают им большую часть собранных денег. Бывали и другие случаи, например, однажды дембель, которому оставалось совсем немного до дома, хорошо выпив, отобрал гитару у парня в метро. Парень сообщил в милицию и дембель поехал уже не домой, а в дисбат.
Спэшелы
Где мы – там победа
Отряд специального назначения «Русь» базировался на территории дивизии. Это была отдельная неприкасаемая каста солдат, из которых делали боевые машины смерти. Обычно их называли спецназовцами, спэшелами (от англ. Special) или ГСНщиками (группа специального назначения). Мы уважали их и ненавидели одновременно. Уважали за то, что они занимались в армии действительно армейской подготовкой – постоянно бегали, отрабатывали боевые приемы, ездили на стрельбы и т.д. У них на вооружении были новейшие образцы оружия, о которых я лишь читал. Чтобы задействовать их на какие-нибудь общие хозработы не могло идти и речи. Из всей дивизии они был самой подготовленной её частью. А ненавидели мы их за то, что, пользуясь своим особенным статусом они наглели и чувствовали себя безнаказанными.
Есть в армии такой неписанный закон – одно подразделение никогда не пропустит через себя другое, т.е. если идет рота солдат и на перекрестке с боку выходит вторая рота, то этой роте придется ждать пока не пройдет вся первая рота. Соблюдалось это строго, это было своего рода дело чести подразделения. Доходило до драк с кровью и выбиванием зубов. Но, если сквозь роту хотела пройти группа спецназа, то даже самые отчаянные сержанты предпочитали расступиться и пропустить. Ибо в противном случае спэшелы без разговоров начинали драться, а драться они умели. И не дай бог, им было дать отпор (сделать это было можно т.к. обычно их было не много, и задавить количеством не составило бы труда). В этом случае считалось, что задета уже честь спецназа, а это уже означало, что за своих товарищей подымится вся группа, если даже не отряд. И горе той роте, которая позволила себе дерзость.
Спэшелы ходили борзо, ничего не боясь. Им было плевать на обычные патрули, их старались не трогать даже офицеры и «Рэксы». Смотреть прямо в глаза спэшелу считалось оскорблением, они этого не любили. Не дай Бог в одиночку пройти мимо их казарм – могли затащить внутрь и заставить делать самую грязную работу. У самих спешэлов была та же дедовщина, что и в наших полках, «вороны метались на дедов», духи делали грязную работу и т.д. Серьезным отличием в их подразделениях от наших — было отсутствие воровства. Это строго пресекалось.
Рассказывают хрестоматийный случай, как однажды офицер при умывании снял с пальца обручальное кольцо, положил на раковину и забыл надеть обратно. Спохватившись через несколько дней он нашел его на том же самом месте. То же самое было и со случайно оброненными ценными вещами или деньгами. Их не трогали.
У спэшелов былая своя «иерархия крутости». К примеру, за право носить берцы, нужно было сдать определенный норматив, за право носить шеврон спецназа, нужно было сдать еще более жесткий норматив, за право носить стальной жетон еще более жесткий норматив и т.д. Особняком стояли «краповики», т.е. те, кто сдал, на право носить краповый берет. Эта была вершина крутости. Таких было немного они пользовались почетом и уважением. Сам краповый берет, считался своего рода святыней. Дотронуться до него имел право только владелец. Прикосновение к берету другого человека считалось оскорблением чести владельца. Рассказывали, что скучавший «краповик» мог ради прикола закинуть свой берет в комнату, где сидели молодые спэшелы, и тот в кого он попадал, подвергался определенным наказаниям – ведь он как бы дотронулся до святыни, до крапового берета.
Во времена первой чеченской кампании спэшелов весьма оригинально готовили к боевым действиям в городе. К примеру, группе спецназа ставилась задача — «захватить казарму 6-ой роты 4-го полка и удерживать 30 минут». Естественно, что никто эту самую шестую роту не предупреждал. И вот представьте себе ситуацию – стоит у окна шестой роты солдатик, пишет письмо, и вдруг взглянув в окно, видит, как к казарме в полной боевой выкладке бежит спецназ. «Пиздец, сейчас будут захватывать» мелькает в голове у солдата. В следующую секунду дверь казармы распахивается от удара ногой, дневальный не успев даже вскрикнуть, нейтрализуется прикладом. В следующее мгновение ударная группа захватывает канцелярию роты, где, не церемонясь, кладет лицом вниз всех офицеров. Остальные спецназовцы занимают круговую оборону возле окон. Всех солдат роты сгоняют в одно место и связывают. Продержав роту полчаса в захваченном состоянии, группа спецназа снимается и так же быстро уходит в свое расположение.
Иногда этот сценарий изменяли на другой – к примеру, ставилась задача «захватить замполита 4 роты, 5 полка». Операция считалась выполненной, если группа доставляла замполита в качестве пленного в свое расположение. Рассказывали, что бывали приказы на захват и удержание не только рот, но даже штаба полка. Естественно такие «захваты» не доставляли радости обычным офицерам и солдатам, поэтому их запретили и в мою службу они стали уже легендами.
Может возникнуть вопрос – а почему вообще возможны были такие случаи? И почему спецназовцев не могут «поставить на место»? Для ответа на данный вопрос надо знать и понимать специфику нашей армии. Спецподразделения всегда были, и будут оставаться в армии высшей кастой. Ибо от их действий зачастую зависит успех сложнейших операции. Силами небольшой группы порой делалось то на, что у целого полка уходили недели. Перечислять можно бесконечно.
По приезду нового пополнения в часть, первыми ВСЕГДА выбирают представители спецназа и уже потом все остальные. Они стараются забрать к себе самых сильных и выносливых парней. Отбор в спецназ жесткий. Из 300 человек нашего пополнения спецназовец отобрал себе только ОДНОГО человека. Многие кто желал попасть в спецназ и попадал туда, вскоре сами уходили оттуда, не выдержав темпа и нагрузки. Других отчисляли командиры.
Мне приходилось пересекаться со спецназовцами, когда лежал в медсанбате. Впечатление не из приятных. С теми из них кто отслужил больше года, уже трудно было найти общий язык, т.к. им буквально внушали, что они по определению лучше, чем остальные солдаты. Даже те спешэлы, что были моего призыва, никогда не убирали за собой посуду, не мыли полы и т.д. Когда я спросил одного из них – «почему он не убирает за собой посуду в столовой?» — он ответил, что если сделает это, то остальные спэшелы его жестоко изобьют, т.к. он «высшая каста». Этот парнишка был нормальным малым, когда он объяснял, почему так поступает, он смущался. Было видно, что ему неудобно говорить об этом.
