Рексы

Рексами у нас называли солдат отдельной комендантской роты. Откуда повелось это название? Говорят раньше — это подразделение занималось регулировкой движения, и из первых букв аббревиатуры получалась это название.

Рексов не любили. Очень не любили. Во-первых, они ходили в патрули и ловили тех, кто ходит по территории дивизии без увольнительных. Во-вторых, и это более существенно, они вымогали деньги у солдат. Делалось это очень просто. В дивизии было одно главное КПП «Северное» или по-простому «северА» (именно так, с ударением на последнюю букву). На этом КПП происходила встреча приехавших в часть родителей и сыновей. Когда солдат шел на встречу с приехавшими, то на КПП его останавливали Рексы и начинали придираться к форме одежды. Причем придирки были вплоть до пустяков (сапоги не блестят, дырочка в форме и т.д.). И предлагали либо идти в комендатуру, либо за небольшую плату все решить. Естественно, что солдат к которому кто-то приехал, был готов взять у родственников деньги и отдать лишь бы встретиться с теми кого он не видел полгода, а то и больше. Тем более что увольнительная давалась обычно лишь на два часа.

Если же солдату удавалось пройти на территорию, где стояли столики и скамейки для встреч, минуя патруль, то уже на этой территории ходили другие Рексы, которые подходили не особо стесняясь, и отозвав бойца, начинали давить на него с тем же умыслом – выбить деньги. Иногда они брали едой привезенной родителями, но в основном предпочитали деньги.

По моим скромным подсчетам за выходной день пара Рексов на территории КПП могла насобирать до 2-3 тыс. руб. Еще раз повторю, это по самым скромным подсчетам и только за один день.

Рексам отслужившим год и более, жилось довольно вольготно. У них были деньги, еда, не было проблем с проводом женщин на территорию дивизии. Молодые Рексы «метались» на старших, добывали эти самые деньги, еду и т.д.

Ходит легенда, что один старшина из Рексов уехал домой на новенькой Волге и с 200 тыс. рублей наличных денег.

Черняга

Было это в ноябре 2004 года. Погодка тогда нас не баловала. Постоянно шел снег, дул пронизывающий северный ветер и было холодно. Холодно настолько, что я по неволе вспоминал Урал, бескрайние родные степи по которым гуляет такой же вот бесшабашный, дикий ветер. Однако на душе у меня было тепло. Тепло потому что до дома оставалось ТРИ дня.

О, благодарный читатель, читающий сейчас эти строчки. А знаешь ли ты, что такое «Три дня до дома»? Нет, ты не знаешь, если не служил в нашей армии. Ты уже вне закона. Уж «Вовка Путин подписал указ об увольнении в запас», а ты еще здесь. Здесь среди шакалов, духов, кусков, кэпов и прочих. И тебе на них – ПО ХУЙ! Но ты делаешь вид, что все еще в армии, хотя мыслями ты далеко отсюда. И они тоже знают, что тебе на них ПО ХУЙ, но делают вид, что верят. И нужно дойти, прошмыгнуть по этой тончайшей грани между армией и домом, чтобы не свалиться и не загреметь в «дисбат» или еще хуже – не начать лизать зад начальникам ради спокойного возвращения домой. Эти дни ты ходишь, засунув руки в карманы, опустив ремень ниже пупка, и валяешься в сапогах на постели, ожидая времени обеда или ужина. Вспоминаешь всё, что было интересного за службу. Обмениваешься с такими же дембелями планами на будущую жизнь. Ибо только дембель, может понять другого дембеля.

И вот когда до дома оставались эти долгожданные три дня. Меня к себе вызвал ротный. Мой ротный не был чем-то особенным на фоне нашей армии. Он много пил, курил, но в тоже время его физической форме мог позавидовать любой спортсмен. Рост его был под два метра. Плотно сложенный, крепкий малый, одним ударом своего пудового кулака могущий уложить любого в роте, в батальоне, да и во всём полку не было ему равных. Его уважали и боялись. Уважали за то, что по сравнению с соседними ротами у нас было относительно сносно жить, а боялись потому, что он без разговоров мог сломать нос любому сержанту за не выполнение задач, пусть даже тому оставалось «мало до дома». И вот он вызвал меня…В канцелярии сидел сам ротный и пришедший к нему друг. На столе стояла бутылка дешевой водки и два стаканчика. Ротный взглянул на меня и попросил, да именно попросил сходить в столовую за буханкой черного хлеба.Как бы Вам дорогой читатель объяснить, что такое просьба командира. Это не приказ, нет. Это хуже. Это выражение уважения и доверия к тебе. Почему хуже? Да потому, что приказ тебе отдает начальник, а просит – человек. На приказ можно ЗАБИТЬ, найти тысячу причин, почему его нельзя выполнить, но просьба… Просьба это другое. Ты не можешь сказать «нет», ты внутренне понимаешь — «надо». Ну что ж – надо так надо.Как назло в эти три дня в дивизии царили драконовские меры порядка. Дивизия наша и так была «шизовая», т.е. постоянно была какая-то «шиза». То генерал приедет, то телевидение припрется, то еще какая-нибудь гадость. В общем, выйти из казармы просто так без офицера было нельзя. Тебя мог задержать любой патруль, коих было в достатке и отводил он тебя не обратно в роту, а в комендатуру, откуда мог забрать только твой ротный или комбат. Что и говорить, попасться в моем положении патрулю было никак нельзя. И я пошёл.

Каким-то неведомым чудом мне удалось прошмыгнуть к зданию столовой, не будучи остановленным. Но, что было делать дальше? Своих «земанов» в столовой у меня не было, меня вообще там никто не знал. Правда в роте ребята узнавшие о просьбе командира посочувствовали мне и посоветовали искать ККК работавшего хлеборезом. Подойдя к входу я увидел прапора сидевшего у двери и решив, что терять мне уже нечего направился прямо к нему и задал вопрос где найти хлебореза. Его ответ меня просто убил. Оказалось, что ККК на днях дембельнулся. Ну, делать нечего. Сделав морду кирпичём и спокойно пройдя мимо прапора я направился в зал, где готовили пищу. Подойдя к окну выдачи хлеба, я позвал хлебореза и объяснил, что мне надо. Он на отрез отказался давать хлеб, сославшись на то, что в столовой сейчас ходит какой-то их начальник, который такие вещи не прощает. И всё же после пятнадцати минутных уговоров он сдался и я, засунув хлеб за пазуху, отправился в роту.

Обратная дорога прошла в не меньшем напряжении, но бог был благосклонен ко мне и я добрался без происшествий. Ротный получил свой хлеб, а я спокойно завалился на кровать дожидаться ужина.